И.В. Воронцова
| Л.Д. ТРОЦКИЙ И ИДЕЯ
СОЗДАНИЯ «РЕФОРМАТОРСКОЙ СОВЕТСКОЙ
ЦЕРКВИ» (1921–1923 гг.) |
После победы в Гражданской войне в число первоочередных
задач партии большевиков вышла борьба с Русской православной церковью[1]. Ведущую роль в этой борьбе,
соперничая друг с другом, старались закрепить за собой ВЧК и Комиссия по учету,
изъятию и сосредоточению ценностей, созданная СНК РСФСР 12 ноября 1921 г. Председателем
ее, особоуполномоченным СНК по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, был
назначен Л.Д. Троцкий[2].
Главным способом борьбы ВЧК с РПЦ, как и со всеми прочими «классовыми врагами»,
стал террор. Троцкий же считал целесообразным дополнить террор соглашением с той частью духовенства, которая не выступила
открыто против диктатуры большевиков.
Идея каким-то образом «использовать в интересах Советской
власти лояльное духовенство» возникла в верхах РКП(б) в 1920 г. Одним из ее инициаторов
стал нарком просвещения А.В. Луначарский, имевший «склонность еще с
дореволюционных “богоискательских времен” к общению с “прогрессивными” священниками»[3].
30 ноября 1920 г. Луначарский письмом сообщил В.И. Ленину, что к нему обратился
бывший архиепископ Пензенский и Саранский В. Путята и предложил организовать «народную церковь»[4]. Сотрудничество с Путятой,
полагал Луначарский, привело бы к лояльности РПЦ: «признанию со стороны церкви...
1. Богоустановленности Советской Власти. 2. Правильности
принципа отделения церкви от государства. 3. Полной согласованности
коммунистического идеала с истинным христианством». Считая себя
недостаточно компетентным, Луначарский предложил Ленину, если есть
необходимость, назначить для решения вопроса о «народной церкви» «неофициально
от ЦК 3-е лицо». «ВЧК, – писал далее Луначарский, – в общем
способствовало развитию церкви архиепископа Владимира»[5].
Ленин, в тот же день послав письмо Луначарского Ф.Э. Дзержинскому,
написал на нем: «т. Дзержинский! Ваш кого?» В смысле, каково ваше мнение: с кем
вести работу? Так возникла непродолжительная дискуссия между членами Политбюро с
участием руководства ВЧК и Наркомата юстиции по поводу того, как «работать» с РПЦ.
В конце 1920 –
начале 1921 гг. Ленин, Луначарский, Дзержинский, начальник Секретного отдела
ВЧК Т.П. Самсонов, начальник ее Отдела по борьбе с контрреволюцией М.Я. Лацис и замнаркома юстиции П.А. Красиков обсудили
идею, суть которой сводилась к созданию «реформаторской советской церкви».
Обсуждение проходило в форме письменного опроса: каждый из его участников излагал
свое мнение на рассылавшемся для ознакомления документе или в записке,
приложенной к нему. Луначарский сетовал, что «нет никакой политической
директивы насчет обновленческого движения в РПЦ»[6],
и Ленин поручил всем высказать свое отношение к его предложению наладить
контакты с представителями «движения советского православного духовенства»[7].
Дзержинский,
еще раньше давший указание Лацису написать доклад о предложениях наркома
просвещения[8],
был против возрождения РПЦ в «обновленной форме». Он считал, что «официальные и
неофициальные сношения партии с попами недопустимы»[9].
30 ноября он отослал подготовленный Лацисом доклад Ленину[10].
Доклад не найден, однако известно, что и Лацис был против «реформаторства». Явно
имея в виду осуждение «богоискательства» и «богостроительства» на совещании расширенной
редакции газеты «Пролетарий», состоявшемся в июне 1909 г. в Женеве, он писал:
«Не стоит поднимать старого вопроса. Это очередное увлечение “богоискателей”»[11].
Самсонов поддержал Лациса, отметив, что
делами РПЦ должен заниматься исключительно аппарат ВЧК, а не ЦК РКП(б)[12]. Красиков в своей записке Ленину
подчеркнул, что линия Луначарского «расходится
с линией ВЧК», и высказался против использования церковной «реформации», предпочтя
«шельмование в лоск» патриарха Тихона[13].
Вдобавок он заявил, что считает
«невыгодным для революции» «способствовать созданию хотя бы бутафорской
реформации», да и Путята как глава требующегося «раскола» не годится по двум причинам:
он «никакого бунта против Тихоновской церкви поднимать не осмелится и ни в
одном догмате с ним не расходится»[14].
Таким образом, единый взгляд на использование «советского
православного духовенства» так и не был выработан.
В этой ситуации Троцкий в начале 1922 г. предложил свой вариант политики по отношению к РПЦ и стал настойчиво добиваться его
реализации.
Стремясь перехватить инициативу у ГПУ, 30 марта он подготовил и
направил в Политбюро записку. Рассмотрена она была опросом членов Политбюро и
оформлена протоколом от 2 апреля 1922 г. Исследователь С.Г. Петров полагает,
что эта записка являлась, по сути, стратегическим планом высшего военного
руководителя по смене власти в РПЦ. На его взгляд, Троцкий «подготовил целую
доктрину с историческим экскурсом о революции» в РПЦ, «опираясь на модные у
дореволюционной интеллигенции “футурологические” теории развития православия в России». И
тем самым «вышел на уровень концептуальных решений», определяющих положение РПЦ
в Советском государстве[15].
Троцкий исходил из того, что в РПЦ отчетливо наблюдаются
два направления: «черносотенное контрреволюционное» и «сменовеховское
советское». И в мае предложил придать этому явлению, влекущему раскол РПЦ,
решительный и бурный характер: «Давать в прессе... как можно более информации о
движении в церкви... комментируя сменовеховские голоса... чтобы все вопросы не
только церкви, но и религии поставить ребром»[16].
Затем, опираясь на «сменовеховское духовенство... повалить контрреволюционную часть церковников»[17], а возможно, и допустить в
будущем «лояльный Синод» или провести выборы «лояльного патриарха»[18].
Одним
из концептуальных решений Троцкого, вероятно, было намерение использовать для
достижения этих целей то обстоятельство, что РПЦ не прошла через «буржуазную
реформацию». Так, в телеграмме, посланной в ЦК 14 мая, он потребовал опубликовать
в прессе статьи о состоянии дел в РПЦ и о том, почему в ней не произошло «буржуазной
реформации» и «переплета начинающейся буржуазной реформации в церкви и
пролетарской революции в государстве». Он указывал на «обновленчески
настроенных» священнослужителей: «Преследуя свои корпоративные цели, эта
группировка духовенства пытается под “советским” знаменем совершить столь
нужную для православной церкви реформацию». Ленин отозвался на эти требования
Троцкого в записке 15 мая замечанием: «Верно! 1000 раз верно!»[19].
Тезисы телеграммы Троцкого были поставлены И.В. Сталиным на обсуждение после
записки Ленина, одобрившего тактику «нажима» на РПЦ. Итогом стало решение
послать «всю заметку» (телеграмму) Троцкого как директиву ЦК газетам[20].
Троцкий
лично докладывал Ленину о «натиске» на РПЦ[21].
Возникает вопрос: не стал ли Троцкий тем самым «3-м лицом», назначить которого
для решения вопроса о «народной церкви» Луначарский предлагал Ленину?
24 мая Троцкий
направил в Политбюро письмо, где отметил, что «после отстранения Тихона во
главе церкви стала группа обновленчески настроенных “молодых попов”» – «центристов»
и «левых». Он имел в виду священников А.И. Введенского, А.И. Боярского, П.В. Раевского,
Е.Х. Белкова. И спрашивал: «Не встречается ли
возражений... против выжидательной политики по отношению» к «группе из
элементов “центра” (Антонин) и “левых”»?[22]
Осведомлен он был хорошо: епископ Антонин
(Грановский) не являлся сторонником радикальной религиозной реформации, тогда
как священники Введенский, Раевский и Белков считали необходимым включить в
реформаторские тезисы «обновленчества» отдельные положения из доктрины «нового
религиозного сознания». Наконец, Троцкий высказался за выборы лояльного Советской
власти патриарха, «которого не признает другая часть церкви»[23].
Ленин, поддерживавший
тогда Троцкого, при подготовке документов к майскому пленуму ЦК РКП(б)
потребовал исключить из проекта постановления 10-й параграф – о решительной
борьбе с «попытками отдельных служителей культа создать новую организацию» РПЦ[24].
26 мая Политбюро приняло
к сведению заявление Троцкого о завершении работы Комиссии по учету, изъятию и сосредоточению ценностей,
которой он руководил. А 13 октября 1922 г. постановило расширить Комиссию по
антирелигиозной пропаганде при Агитпропе ЦК, после чего была создана
Антирелигиозная комиссия во главе с тем же Троцким[25].
Однако уже 17 октября
была создана новая комиссия – Комиссия по проведению отделения церкви от
государства при Политбюро ЦК РКП(б) как единственно занимающаяся РПЦ (неофициально
ее и стали именовать «Антирелигиозной комиссией»). Решение о ее организации
было принято опросом членов Политбюро, в числе которых был и Ленин[26].
19 октября Троцкий провел в состав комиссии своего помощника Н.Н. Попова, двумя
неделями ранее специально откомандированного в его распоряжение, и добился
утверждения того председателем[27].
Этот ход позволил Троцкому закулисно направлять деятельность комиссии.
Такой
«расклад», судя по всему, стал компромиссом между Троцким и руководством ГПУ,
наследника ВЧК. Комиссии – вероятно, в качестве уступки Дзержинскому – было
рекомендовано «установить тесную и постоянную связь с ГПУ, отделом НКЮста и
Агитпропом ЦК»[28].
Дзержинский, считавший «работу» с РПЦ прерогативой
ВЧК, по-прежнему был против намерения Троцкого привлечь к сотрудничеству
духовенство, лояльное Советской власти. Еще в апреле 1921 г., в ходе освещенной
выше дискуссии, он писал Лацису: «Церковь разваливается, этому нам надо помочь,
но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную
политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой... Наша ставка на
коммунизм, а не религию... Это опаснейшая вещь, хватит нам одних спецов»[29].
Не Троцкого ли Дзержинский имел в виду под «другим»?
Действительно, Троцкий фактически противопоставил ВЧК свою Комиссию
по учету, изъятию и
сосредоточению ценностей, а затем
и ГПУ – Комиссию по проведению отделения
церкви от государства, предложив
использовать «церковное сменовеховство» и твердо настаивая именно на таком
варианте политики по отношению к РПЦ.
В привлечении Троцким лояльных большевикам представителей
духовенства Дзержинский, вероятно, видел опасность возрождения РПЦ. Но о каком же
церковном возрождении «в обновленной форме» писал он?
Очевидно, Троцкий в 1921–1922 гг. был уверен в том, что, в силу объективных
причин исторического развития, «буржуазной реформации» в РПЦ избежать не
удастся[30]. «Церковь,
вся пропитанная крепостническими, бюрократическими тенденциями, не успевшая
проделать буржуазной реформации, стоит сейчас лицом к лицу с пролетарской
революцией. Какова же сможет быть ее дальнейшая судьба? Намечаются два
течения... открыто контрреволюционное с черносотенно-монархической идеологией и
– “советское”. Идеология “советского” духовенства, по-видимому, вроде
сменовеховской, т.е. буржуазно-соглашательская»[31]. Надо
думать, он решил использовать
«неизбежную» реформацию для церковного раскола. Использовать, но не дать ей
развиться: «Просто перескочить через буржуазную реформацию не удастся. Надо,
стало быть, превратить ее в выкидыш». Он писал: «Под “советским” знаменем совершаются
попытки буржуазной реформации православной церкви», «чтобы этой запоздалой
реформации совершиться, ей нужно время. Вот этого-то времени мы ей не дадим,
форсируя события, не давая сменовеховским вождям очухаться». И далее: «Если бы
медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви
развилось и укрепилось, то она стала бы для социалистической революции гораздо
опаснее церкви в ее нынешнем виде... сменовеховское духовенство надлежит
рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня»[32].
Мысль о том, что в РПЦ на определенном этапе общественного развития должна
произойти «реформация», Троцкий высказал еще в 1914 г. в статье «Россия и
Европа»[33].
Статья представляла собой отзыв на работу чешского политика и ученого Т.
Масарика[34],
в которой тот попытался «вскрыть проблему русской истории изнутри», будучи «под
явным влиянием... Мережковского»[35].
Излагая содержание статьи Масарика, Троцкий согласился с ним в том, что в силу
«скудости общественной идеологии» РПЦ «не знала реформации», подобной западной.
И в 1922 г., включая РПЦ в историческую цепь общественного развития, Троцкий
писал в секретной записке: «Европейская церковь прошла через стадию реформации.
Что такое реформация? Приспособление церкви к потребностям буржуазного
общества... У нас... буржуазия была слишком ничтожна, чтобы создать реформацию
(как режим демократии). Интеллигенция чудила в религиозной области – каждый по-своему»[36].
Последнее замечание, как бы брошенное
вскользь, заставляет вернуться к предположению С.Г. Петрова о «доктрине» и «концептуальных
решениях» Троцкого. В частности, об использовании «“футурологических” теорий
развития православия»[37]. Вернуться и развить этот сюжет, ибо в
нем – ключевой момент выдвигаемой нами гипотезы.
В
России тенденция реформирования РПЦ пробила себе путь сначала в среде
интеллигенции (движение «новое религиозное сознание»), затем – в среде
представителей либерального духовенства, которые оставались сторонниками
радикального церковного «обновления» и при обер-прокуроре Синода В.Н. Львове[38].
Лояльные к революционным переменам[39],
они и были обозначены Троцким в 1922 г. как «сменовеховское духовенство».
Комиссия
по проведению отделения церкви от государства (Антирелигиозная комиссия) предложила руководителям «обновленческих»
групп представить программы «церковного обновления»[40]. В
эти программы вошли и тезисы из доктрины «нового религиозного сознания»,
разработчики которого, во-первых, использовали термин «истинное христианство»
(он был употреблен Луначарским в письме к Ленину о «народной церкви») и,
во-вторых, предложили ввести новые догматы (на отсутствии которых у Путяты указывал
Красиков). («Истинное христианство» «нового религиозного сознания» имело
социально-политический аспект, предполагавший соединение лозунга «свобода,
равенство, братство» с задачами движения за «обновление» религиозного сознания
в России). Для «обновленцев» были организованы журналы. Они выходили под «самым
строжайшим контролем» и часто использовали в статьях и заметках тезисы и
понятия из «нового религиозного сознания».
Поэтому есть веские
основания утверждать, что до конца 1922 г. именно идеи и предложения Троцкого
определяли «стратегию и тактику» антицерковной политики ЦК РКП(б). Причем все
они проходили при поддержке Ленина.
Однако в январе 1923
г. ставленник Троцкого Попов был перемещен
на должность заместителя председателя Комиссии по проведению отделения
церкви от государства, а председателем ее
был поставлен Е.М. Ярославский. По сути, это означало отстранение Троцкого от проведения
антицерковной политики: воспользовавшись вынужденным, по болезни, отходом
Ленина от руководства партией, противники Троцкого в Политбюро начали
постепенно ограничивать его власть.
В
результате «реформаторские» тезисы программ не были утверждены на «обновленческом»
Поместном соборе в конце апреля – начале мая 1923 г., хотя были подготовлены
комиссией именно к собору в целях осуществления «задач намеченной церковной реформы»[41] (копия доклада на этот
счет была сделана для Ленина). Ходом дел на Соборе фактически руководило ГПУ[42].
Итак,
рассуждения Троцкого по поводу исторической закономерности для России «церковной
реформации», его упорное стремление сохранить первенство Комиссии по проведению
отделения церкви от государства в «работе» с РПЦ и свое влияние на комиссию –
все это дает основание для дальнейшего выяснения роли Троцкого в истории
«обновленчества» и в реализации идеи создания «реформаторской советской церкви».
Что
же знал о реформаторских предложениях «нового религиозного сознания» Троцкий? Являлся ли составлявший программу с
реформаторскими тезисами протоиерей Введенский (один из вождей «Живой церкви»,
а затем руководитель СОДАЦ – «обновленческой» группы «Союз общин Древле-апостольской
Церкви»), с 1910 г. общавшийся по вопросам церковных реформ с лидером
«нового религиозного сознания» Д.С. Мережковским[43], единственным знатоком доктрины «нового
религиозного сознания» и единственным автором этой программы?
Косвенным подтверждением того, что какая-то инициатива
в виде допуска отдельных тезисов «нового религиозного сознания» могла исходить
от Троцкого, является тот факт, что он имел представление о «новом религиозном
сознании». По крайней мере – с 1903 г. (именно с этого года движение начало
набирать силу), когда печатался в «Восточном обозрении» и «Киевской мысли» под
псевдонимом «Антид Ото». А в 1908 г. был хорошо знаком с содержанием его
доктрины: в статье 1908 г. о Н.А. Бердяеве «Аристотель и Часослов»[44]
он иронизировал над образами пророков, которые создали себе основатели «нового религиозного
сознания». Не будучи человеком религиозным, Троцкий, однако, верно
охарактеризовал Бердяева и Мережковского как мыслителей, претендующих на роль
религиозных лидеров, «которые хотят возродить старый мир новой религией». Он
обвинил обоих в рационализме, отсутствии настоящей горячей веры, единственно
способной связать религиозного лидера с верующим народом[45].
Троцкий писал: «Если хоть бегло обозреть происхождение нашего “нового
религиозного сознания”, то сразу станет ясно, что оно шло по совершенно
другому, вернее сказать, противоположному пути». И далее: «Стихийного
религиозного творчества, которое черпает из глубокого колодца души народной...
придет ли кому в голову искать у гг. Мережковского, Минского, Булгакова и
Бердяева?»[46]
Троцкий не только назвал главных теоретиков доктрины,
но и дал некоторым из них характеристики, говорящие о том, что будущий
руководитель большевиков был хорошо знаком с религиозным творчеством авторов
доктрины: З.Н. Гиппиус, В.В. Розанова («споткнулся о “проблему пола”»), Н.А. Бердяева,
Н.М. Минского («поэт-мэонист. Читал высшим иерархам церкви доклад об истинном
христианстве, а через несколько месяцев заявил в беспощадном “пролетарском
гимне”: “Кто не с нами, – тот нам враг!”»), П.Б. Струве и Д.С. Мережковского («всегда
на грани двух бездн... непременно с соблюдением симметрии»)[47].
В 1911 г. Троцкий вновь поименно назвал всех вождей «нового
религиозного сознания», упустив разве что А.А. Мейера, примкнувшего к движению в
1907 г., однако упомянув Минского, который после 1907 г. уже отошел от «нового
религиозного сознания», считая его недостаточно радикальным. О том, что Троцкий
прочел сочинения Бердяева, выходившие до и в 1908 г.[48],
в которых философ излагал свой вариант доктрины «нового религиозного сознания»,
говорит высказывание: «От материалистической философии и социального
радикализма г. Бердяев в течение нескольких лет совершил переход к новому,
спиритуализированному христианству»[49].
Для человека, живущего преимущественно за границей, Троцкий здесь на удивление
точно подметил то, о чем сам философ писал в личной переписке[50],
и что почитателям его творчества стало известно только ближе к 1914 г.
Центральной темой доктрины «новое религиозное сознание
и общественность», вынесенной Мережковским на заседания Петербургских религиозно-философских
собраний в 1901–1902 гг., было
требование признать за «плотью мира» место в системе церковных ценностей,
воцерковить творчество и культуру как отражающие жизнь «плоти». И Троцкий опубликовал
статью о новом увлечении интеллигенции – вовлечении культуры в метафизику и
попытке смотреть на современность через призму метафизики[51].
Об этой тенденции в творчестве Бердяева он писал в 1908 г.[52],
а в 1909 г. в контексте той же темы упомянул и Мережковского[53].
Если статья «Аристотель и Часослов» говорила о «новом
религиозном сознании» «по-бердяевски», то статья «Мережковский»[54]
недвусмысленно показала, что Троцкий разобрался и в том, что представляло из
себя «новое религиозное сознание» «по-мережковски». Троцкий писал, что
Мережковский «пророчествует давно: в художественной прозе, и стихах, в
богословских статьях и критических фельетонах, пророчествует упорно». Ему было
известно, что именно Мережковский являлся основным автором «догмата» доктрины «нового
религиозного сознания» о «святости» «плоти мира». «Это очень удобная мистика –
портативная и нимало не стеснительная. Она ни к чему не обязывает. Она ничего
не требует. Ни аскетизма, ни покаяния в грехах культуры», – совершенно верно подметил
он. Троцкому был известен программный тезис «нового религиозного сознания»,
осуждавший аскетическую направленность «исторического христианства».
Так, изъясняя «догмат» о Святой Троице
«по-мережковски», Троцкий, судя по приводимым им цитатам, обращался к произведениям
Мережковского 1907–1911 гг. (сборники «В тихом омуте» и «Не мир, но меч»).
Знаком он был и с опубликованным Мережковским «Открытым письмом к Бердяеву», в
котором писатель откровенно говорил о направлении своих «обновленческих»
интересов и содержании доктрины формирующегося тогда «нового религиозного
сознания»[55].
В частности, Мережковским было провозглашено и
обосновало противостояние «нового религиозного сознания» русскому самодержавию[56].
То,
что «новое религиозное сознание» с самого
начала позиционировало себя как не только религиозное, но и общественное движение,
направленное на «обновление» РПЦ ввиду эволюции социально-политических отношений,
также было подмечено Троцким[57].
Он отнес «новое религиозное сознание» к
консервативно-охранительному направлению, какового действительно придерживался
главный теоретик доктрины Мережковский до 1905 г. Но находясь вдали от России, Троцкий ошибся, считая движение и в 1908 г. тяготеющим к консервативному направлению: после 1905 г. оно начало стремительно «леветь»[58].
Мережковский ввел в доктрину тезис о перерастании социальной революции в революцию
религиозную[59] с сакральным рождением новой
церкви[60]
(«истинное христианство»), а движущей силой революций признал революционную
интеллигенцию. Троцкий в 1908 г. отметил самое начало этой тенденции у Мережковского[61],
но в 1911 г. вновь упрекнул Мережковского в том, что тот не ведет и речи о том,
чтобы «перевернуть этот неправедный мир», так как не находит «реальную точку
для теократического действия»[62].
И ошибся: Мережковский уже определил для себя «точку переворота». Ею стало
начало социальной революции, которая, по мнению писателя, явится толчком к
революции религиозной, ведущей общество к социальному равенству и братству.
Троцкий верно подметил эклектичность доктрины «нового религиозного сознания»,
написав о ее авторах: «Их мистика не только индивидуалистична, но и
индивидуальна. У каждого своя собственная система вечной абсолютной божественной
правды[63].
Самого Мережковского, как религиозного мистика, он верно поставил в стороне от
тех его единомышленников, чье духовное развитие шло в сторону принятия ценностей
церковного христианства[64].
Все это позволяет предположить, что Троцкий в 1922 г. не вдруг и не случайно узнал от руководителей «обновленческих» групп Введенского и Белкова о
существовании «нового религиозного сознания», а еще в первые годы ХХ в. определил
для себя его возможности по реформированию РПЦ.
Таким
образом, на наш взгляд, не будет слишком далекой от истины следующая версия. Троцкий
в 1922 г. в борьбе против РПЦ рассчитывал в какой-то мере опереться на уже
известные ему формы «реформаторства», вооружить «религиозно-реформаторскими»
идеями представителей «сменовеховского духовенства». Это позволяло обострить
«раскол» в РПЦ и ускорить ее ликвидацию. Понимая, однако, что «обновленчество» способно
превратиться в «опаснейшего врага завтрашнего дня», он считал, что нельзя дать ему
развиться и окрепнуть, что следует в какой-то момент пресечь это развитие,
направить его к созданию «реформаторской советской церкви», способной в
интересах партии большевиков влиять на население, в массе своей еще религиозное.
Примечания
[1] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917–1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 152–153.
[2] Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как
источник по истории русской церкви (1921–1925 гг.). М., 2004. С. 72; Политбюро и церковь, 1922–1925 гг. Кн. 1. М.;
Новосибирск, 1997. С. 161–164.
[3] Петров С.Г. Секретная программа ликвидации
русской церкви: Письма, записки и телеграммы Л.Д. Троцкого в Политбюро ЦК
РКП(б) (1921–1922 гг.) // Сибирская провинция и центр: культурное
взаимодействие в ХХ в. Новосибирск, 1997. С. 30.
[4] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917–1941. С. 158–160.
[5] Там же. С. 158.
[6] Крапивин М.Ю. Не придуманная церковная
история: Власть и церковь в Советской России (октябрь 1917 – конец 1930-х гг.). Волгоград, 1997. С. 89.
[7] Там же. С. 88.
[8] Петров С.Г . Секретная программа... С. 31.
[9] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917–1941. С. 159
[10] Там же.
[11] Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 89.
[12] См.: Правда для служебного пользования: Из документов
личного архива Ф. Дзержинского // Неизвестная Россия: ХХ век. Вып. 1. М., 1992.
С. 34–35.
[13] См.: Русская
православная церковь и коммунистическое государство, 1917–1941. С. 159–162.
[14] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917– 1941. С. 159–160; Петров С.Г. Секретная программа...
С. 30–32; Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 84-85, 87-89.
[15] Петров С.Г . Секретная программа... С. 33, 44,
66–67.
[16] Политбюро и церковь, 1922–1925 гг. Кн. 1. С. 312.
[17] Там же. С. 162–163.
[18] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917–1941. С. 114–115.
[19] Петров С.Г . Секретная программа... С. 46.
[20] Политбюро и церковь, 1922–1925 гг. Кн. 1. С. 314.
[21] Политбюро и церковь,
1922–1925 гг. Кн. 2. М.; Новосибирск, 1998. С. 52.
[22] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917–1941. С. 114.
[23] Там же. С. 115.
[24] Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 82.
[25] РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 378. Л. 60об.
[26] Политбюро и церковь, 1922–1925 гг. Кн. 1. С. 322, 324.
[27] Там же. С. 193, 325.
[28] Политбюро и церковь,
1922–1925 гг. Кн. 2. С. 320.
[29] Цит. по: Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 89.
[30] Политбюро и церковь,
1922–1925 гг. Кн. 1. С. 162.
[31] Там же. С. 162–163.
[32] Там же. С. 163.
[33] Киевская мысль. 1914. 19 июня.
[34] Masaryk Th.I. Zur russichen Geschichts – und Religionsphilosophie. Soziologiche
Skizzen. B. I u II. Verlegt bei Eugen Diederiches in Jena, 1913.
[35] Киевская мысль. 1914. 19 июня.
[36] Политбюро и церковь,
1922–1925 гг. Кн. 1. С. 162–163.
[37] Петров С.Г . Секретная программа... С. 66–67.
[38] См.: Воронцова И.В. Русская
религиозно-философская мысль начала ХХ века. М., 2008. С. 233–276, 313–342.
[39] См. там же. С. 367–388.
[40] Русская православная церковь и коммунистическое государство,
1917–1941. С. 156; Политбюро и церковь, 1922–1925 гг.
Кн. 1. С. 341.
[41] Русская православная церковь и коммунистическое
государство, 1917–1941. С. 160–163; Политбюро и
церковь, 1922–1925 гг. Кн. 1. С. 344–348.
[42] Политбюро и церковь, 1922–1925
гг. Кн. 1. С. 364–365.
[43] См.: Воронцова И.В. Религиозно-философские
истоки «обновленческого раскола» (1917–1923 гг.) // Новый исторический вестник.
2007. № 2. С. 112–119.
[44] Антид Ото. Аристотель и Часослов: Из заметок
профана по поводу «нового религиозного сознания» // Киевская Мысль.
1908. 6 нояб. С. 2.
[45] Антид Ото. Мережковский // Киевская мысль.
1911. 19, 22 мая. С. 3, 4.
[46] Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
[47] Антид Ото. Для красоты слога // Киевская
мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. ХХ. М.; Л., 1926.
С. 313).
[48] Бердяев Н. Христос и мир // Русская мысль.
1908. Июль. № 1; Он же. Новое религиозное сознание и общественность.
СПб., 1907; Он же. О «новом религиозном
сознании» // Вопросы философии и психологии. 1908. № 94.
[49] Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
[50] См.: Взыскующие града: Хроника частной жизни русских
религиозных философов в письмах и дневниках. Вып. 2. СПб, 1999. С. 178.
[51] Антид Ото. Две писательские души во власти
метафизического беса // Восточное обозрение. 1901. 25 авг. (цит. по: Троцкий
Л.Д. Соч. Т. ХХ. С. 195–199).
[52] Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
[53] См.: Белый бычок и культура // Киевская мысль. 1909.
29 янв. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. ХХ. С. 311).
[54] Антид Ото. Мережковский // Киевская Мысль.
1911. 19 мая. С. 3.
[55] Мережковский Д. О новом религиозном действии:
Открытое письмо Н. Бердяеву // Мережковский Д. Больная Россия. Л.,
1991. С. 98–99.
[56] Там же. С. 95.
[57] Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
[58] Взыскующие града.
С. 83–84; см. также: Мейер А.А. Петербургское
Религиозно-философское общество // Вопросы философии. 1991. № 7. С. 110.
[59] Мережковский Д. Реформация или революция // Мережковский
Д. В тихом омуте. СПб., 1908. С. 200.
[60] См.: Мережковский Д . Еще о «Великой России» //
Мережковский Д. В тихом омуте. С. 129; Он же. О новом религиозном
действии... С. 100, 101; и др.
[61] Антид Ото. Для красоты слога // Киевская
мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. ХХ. С. 313).
[62] Антид Ото. Мережковский. С. 3.
[63] Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
[64] Антид Ото. Мережковский. С. 3.
